Про кино и бегемотов

Владимир Соколов

      Студия компьютерной графики «Бегемот» создана в 1996 г. путем объединения в юридическое лицо группы товарищей, прежде работавших в студии «АСКОД-видео» и самостоятельно. Первым опытом совместной работы была домашняя студия под сумасшедшим названием «Amber digital video graphics group» (1994—1996 гг.), которая располагалась в неотремонтированной квартире лидера команды Олега Кондратьева. Стартовали на имеющемся опыте, огромном энтузиазме, здоровье, семейном благополучии, уверенности в собственных силах, здравой самооценке и еще на 486-м «писюке» («Пни» тогда только появились), на котором трудились в три смены.
      В разные годы работы студии получали призы на «Графиконе», «ТелеГрафе», «Аниграфе». Фильм «Фараон» (его владелец — компания «Медиа-мастер»), к которому «Бегемот» имеет самое непосредственное отношение, — лауреат Берлинского фестиваля, фестиваля в Торонто (отмечен за анимацию) и еще массы российских и зарубежных конкурсов. Студия сотрудничает с такими известными кинорежиссерами, как С. Овчаров, Ю. Мамин, А. Рогожкин, В. Бутурлин, В. Зайкин, театральным режиссером В. Крамером.

      Где можно увидеть в Питере бегемотов? Естественно, в цирке или зоопарке. Но повидаться с нужными мне «Бегемотами» (именно так в кавычках и с прописной буквы), я отправляюсь на Ленфильм.
      Незамысловатый интерьер студии почти не изменился с нашей последней встречи три года назад, если есть большая лишняя комната, нечто подобное можно создать у себя дома. Нет никаких Силиконов, громадных серверов, чего-то эдакого, о чем говорят: «А вот это обошлось нам в полмиллиона долларов!». Зато гнездышко для чаепитий у «Бегемотов» занимает достойное место, ведь здесь всегда готовы пообщаться с коллегами.
      Мой давнишний друг и патриарх питерской компьютерной графики Олег Кондратьев — больше философ, чем программист, поэтому разговор о студии отнюдь не сводится к описанию программ и железа.

Концепция

      «Есть две концепции, каждая из которых может стать основой студии компьютерной графики, — говорит Олег. — Одна концепция — технократическая, когда приоритетом становятся всякие прибамбасы, мощные компьютеры, дорогущие программы. Другой подход —технологический. Он подразумевает, что на первом месте стоят люди — художники, программисты, режиссеры, операторы. «Бегемот» — именно такая компания».
      После очередного круга по студии усаживаемся пить чай. По исконно русской  привычке  беседа быстро поднимается до широких обобщений. «Бегемоты», оказывается, не просто отличаются рационализмом из-за того, что деньги — свои — приучены считать. Они, чего я не встречал ни в одной студии, имеют собственное видение того, как должна строиться компания. Олег Кондратьев рассказывает мне о «славянском типе организации работы», главное в котором — «свобода духа». Это означает отсутствие жестких схем с менеджерами и прочим «начальством», с «черной костью», корпящей годами на одном и том же моделинге или композитинге, с непонятной игрой а-ля «западная студия».
      Поскольку я, по физическим данным и характеру, «широк душой и телом» и чуть-чуть анархист, то вполне разделяю такую позицию, а поскольку определено главное — место художника и техники, то начнем знакомство с персонами по «технологической» схеме.

Персоналии

      «Патриарх» Олег Кондратьев начинал карьеру еще в 80-х на Петродворцовом часовом заводе в качестве программиста и прошел хорошо знакомый мне путь от увлечения компьютерной графикой на XT-ишках через миниатюрную домашнюю студию и работу на «Амигах» до собственной студии. И все это время неутомимо пристраивал к стандартным пакетам программ что-то свое. Причем скорость, с которой он создавал маленькие, но нужные программки, вызывала дикий восторг. Стоило кому-то из художников мечтательно закатить глаза и произнести: «А вот если бы!..», как не позже следующего дня нужная прилада тешила творца. Вообще-то, в Олеге рациональное не душит поэтическое — вечерами, отлипнув от клавиатуры, он в театре «Субботы» взбирался на подмостки и играл в спектаклях.
      «Бегемот» Михаил Сидоренко — восторженный ворчун. Он кайфует, сидя за компьютером, но, отойдя на перекур вполголоса говорит как бы для себя: «Нет, что-то мне здесь не нравится...» Он — фанат Маков, на «писюки» смотрит свысока, удостаивая похвалой только некоторые их комплектующие, например хорошую видеокарточку.
      Александр Смирнов, похожий на русского витязя, олицетворяет фундаментальное начало. Относительно недавно пришедший в компьютерную графику, он с восторгом говорит обо всем, что движется на экране монитора. Я так и не понял, что конкретно делает Александр в студии, так как он — «человек-комбайн», спокойно переходящий с «поля» анимации на «поле» бухгалтерское.
      Существует легенда том, как в студию попало очарование по имени Лада Белец: пришла как-то к «Бегемотам» девушка, знающая только CorelDraw, и гравитационные поля этих африканских гигантов изменили ее жизненную орбиту. Теперь она — профи 3D и композитинга. В ее устах слово «хромакей» звучит как название цветка, и суровые лица «Бегемотов» расплываются в улыбке.
      Самый юный в «стаде» — Булат Шакиров, возможно, будущий архитектор с навыками художника компьютерной графики, а может — наоборот. По крайней мере, он — хороший рисовальщик, а это не часто встречается в студиях.
      Кстати, почему вся эта компания называется «Бегемот», объяснить не могу. Не ищите здесь скрытого смысла, просто «Бегемоты», а уменьшительное — «толстенькие».

Экономика

      Ну, вот. Теперь кто такие «Бегемоты» ясно. Второй, важный для меня вопрос, который я задал друзьям: «Откуда деньги берутся?» Московские студии создавались или при чем-то большом и желавшем получить с пылу, с жару такой товарец, как компьютерная графика, — телевидение, рекламные агентства и прочее. Иногда студию создавал богатый дядя. И через год приходил забирать железки прямо со столов. Не совсем законно студии компьютерной графики возникали в компаниях, торгующих компьютерным оборудованием и программным обеспечением. Этим было проще и легче всего — халява! Кто-то брал кредит и потом, в холодном поту, смотрел криминальные новости по телевизору с сообщениями о красивой, но короткой жизни взявших взаймы.
      Ну, и особая порода — те, кто решился на самофинансирование. Таковы «Бегемоты». По себе знаю, каково это — не нести «баксы» в тумбочку, а покупать нужные шнурочки, модемы, программы, компьютеры и мониторы.

Инструменты

      «Бегемоты» не шикуют, каждое приобретение является точно выверенным шагом, я не заметил какой-либо дисгармонии и пылящегося в углу «Оникса».
      Все компьютеры объединены 100-мегабитной сетью с 20-гигабайтным файл-сервером, работающим под NT. Центром, куда стекаются ручейки компьютерной графики и где происходит окончательный композитинг и монтаж, является Mac PowerPC 300-604 со 128 Мбайт ОЗУ и дисковый массив IDE SI-1300R, объемом 108 Гбайт. Этот RAID представляет собой относительно недорогое устройство, дающее ровный поток данных 25 Мбайт/с на вход и выход.
      В качестве карты ввода/вывода изображений используется TARGA 2000 DTX, к которой подключается или обычный VHS, или Betacam SP — для получения чернового материала. Когда работа доведена до конца, изображение переносится на Betacam или прямо здесь в студии записывается на кинопленку.
      О технологиях «компьютерная графика для кино» стоит рассказать отдельно, ведь это проблема номер один для многих студий. Широко известно, что для этого нужно иметь очень дорогое оборудование за немалые деньги или поехать очень далеко, скажем в Англию, что делают многие наши маститые. «Бегемоты» решают эту проблему по-своему, но об этом ниже.

      Позволю себе небольшой экскурс. Развитие студий компьютерной графики в Питере шло своим собственным путем, оно было меньше подвержено моде и соблазнам, чем грешили москвичи. (Я знаю случаи, когда коренастые Силиконы стояли в московских студиях без программного обеспечения. На заказчика, конечно, «Эланы» и «Индиго» производили впечатление, но он и не подозревал, что шедевры «а-ля ILM» на самом деле делались на «писюках».) В начале 90-х тогда еще не питерские, а ленинградские студии компьютерной графики использовали персональные графические станции «Амига». Многие машины переходили по наследству и, посмотрев компьютер в работе в студии «Крейт», через месяц его же можно было увидеть в другом месте. Потом, по-моему, без явных приоритетов в Питере возникли студии, оснащенные PC и Маками. Силиконов не так много. Это не лишено здравого смысла: опыт показывает, что в реальной жизни студий объем трехмерной графики не дотягивает и до 10% (я не беру в расчет команды, работающие на рынке компьютерных игр). Композитинг и монтаж — вот основное занятие художников компьютерной графики. Пока не стоят суперзадачи, связанные со спецэффектами «по полной программе» для кино, т. е. real time с кадрами 4К, приобретать станции стоимостью в треть миллиона долларов не имеет смысла. Хотя хочется.

      Следуя здравому смыслу, «Бегемоты» под сложный композитинг поставили Маки White G3 333 МГц 128 Мбайт ОЗУ с планшетами Wacom. Отличные графические качества Маков, благодаря которым они стали любимчиками полиграфистов, с появлением процессоров G3, а теперь и G4, делают их надежной лошадкой художника что дома, что в офисе.
      Но трехмерная графика сполна и, самое главное, с привлекательным и удобным интерфейсом на Макинтошах не появилась. И «Бегемоты» соорудили, опять же, недорогую станцию на PIII-450 с 256 Мбайт ОЗУ и оптимальной, по мнению «толстячков», видеокартой Oxygen VX1 32 Мбайт. Есть еще Pentium PRO 200 со 128 Мбайт ОЗУ и даже 486-я «старушка», к которой присоединен сканер. В общем, ничего лишнего и, на взгляд москвичей, бедновато.
      Однако вспоминаю  свою домашнюю студию, в которой был и Силикон, и Мак, и «писюки», и AVID, и Betacam SP — только я был один. Ну, и что? Ресурсы компьютеров значительно превосходили мои, человеческие. Постоянно что-то простаивало, так как просчет шел быстрее, чем я успевал придумать новое. Себестоимость моей компьютерной графики превысила $300 за секунду, а ничего, кроме колоссального опыта и постоянной головной боли, я не приобрел.
      «Бегемоты» просто оказались прекрасными аналитиками без «завидущих глаз». Ничто не покрывается у них пылью и не жужжит попусту. Рационально используются не только аппаратно-программные ресурсы, но и время. Это заслуга Олега Кондратьева. Еще во времена 3D Studio он наладил сетевой рендеринг, которым успел попользоваться и я. Очень понравилось! Еще до появления соответствующих свойств у модного и популярного пакета трехмерной графики «Бегемоты» наладили рациональный просчет проектов в сети. Естественно, быстро растет своя библиотека MEL'ов.

Кино

      Я оказался в студии как раз тогда, когда известный режиссер Сергей Овчаров делал с «толстенькими» свое очередное кино. С полудня или чуть позже включались компьютеры и до позднего вечера, без особой суеты создавался настоящий большой фильм по древним легендам — «Подвиги Геракла».
      В «окошках», когда у Сергея Михайловича было пять-десять минут продыха, он с удовольствием сам рассказывал и о своем знакомстве с компьютерной графикой, и о своих творческих концепциях и планах. Впервые и капитально Овчарова «прилепила» к компьютеру совместная с «Бегемотом» работа над фильмом «Фараон» (владелец фильма — компания «Медиа-мастер»), который завоевал высшую награду — Большого Золотого медведя на Берлинском кинофестивале этого года.
      Многие «традиционные» мастера кино стоят к компьютеру вполоборота, Сергей Михайлович — не исключение. Он очень любит все делать руками — он так и показал это жестом: вроде, как вырезал что-то из куска дерева. Компьютер для него, видимо, — некое подобие чурочки. Только «резать» надо не по клавиатуре или монитору, а где-то там, в темной электронной требухе.
      В студиях компьютерной графики «традиционные» режиссеры чувствуют себя не в своей тарелке. Непонятный язык искаженных до неузнаваемости терминов, неестественная для непосвященного реакция на, казалось бы, дурацкие словечки, некий флёр таинственности и фразы: «Не волнуйтесь! Мы знаем, как это сделать лучше!» смертельно пугают маститых киношников. Однако Овчаров выглядел вполне своим среди компьютерщиков, и переводчик ему явно не требовался. Возможно — могу ошибиться — Сергей Михайлович органично включил художников студии «Бегемот» в число актеров, только имеющих необычные свойства. Ну, вроде как инопланетян. И все покатилось!
      Трехмерной графики ни в «Фараоне», ни в новом фильме я не увидел. Все-таки маловато в ней, в этой 3D, пока человеческого, рукодельного. Львиную долю времени занимает рутина — вычищается хромакейный фон, корректируются цветовые и тональные параметры, «живое» изображение дополняется анимацией и рисованными деталями. Почти каждая сцена делается в нескольких вариантах. Для построения необычных по композиции кадров придуман оригинальный размер графического файла.
      В конце моего гостевания у «Бегемотов» Сергей Михайлович рассказал о блиц-визите в Москву, в одну из известных студий. Конечно, неизгладимое впечатление произвели на него всякие мудреные штучки, которыми управляют компьютеры, громадные виртуальные студии и мощнейшие компьютеры. Казалось бы, радоваться надо такому счастью, но… гайкой мастера не согреешь. Да и «свободы духа», по-моему, Сергей Овчаров там не обнаружил.

Ноу-хау

      Как только произнесено: «компьютерная графика для кино», воображение рисует громадные залы с мощными серверами, Flame на ONIX'е и мудрый artist-programmer. Все дышит кучей вложенных денег и Спилбергом.
      Искать глазами в студии «Бегемот» Super Graphics Workstation не имеет смысла, я уже об этом написал. Зато стоит пройти пару десятков метров по коридору — и вы попадаете в мечту любого пацана! В полумраке расставлены какие-то аппараты с никелированными колесиками, по столам вьются и куда-то исчезают провода. Свободного места немного — пространство съедено стеллажами. Заглянув за один из них, я встречаюсь взглядом с седовласым худощавым мужчиной. За спиной раздается шорох, я оборачиваюсь… и как в зеркале — та же персона! Не стоит креститься со словами: «Свят! Свят!». На самом деле, в этом фантастическом мире работают два брата-близнеца, операторы комбинированных съемок Олег и Игорь Плаксины, и художник Виктор Оковитый — заставки к «Шерлоку Холмсу» с титрами, которые выделяются из текста через дырочки, — его рук дело.
      Помните в «Особенностях национальной охоты» корову в бомболюке? Оказывается, чтобы сделать этот кадр, бедное животное просто подвесили в сетке. Потом Дмитрий Миронов из «Студии граней» и братья Плаксины аккуратненько сетку «убрали», корове распялили ноги так, чтобы в кадре она упиралась ими в края люка, ну, и напоследок, выкрасили рога в цвета российского флага. Кто-нибудь заметил это вмешательство в знаменитом кадре? То-то!
      Теперь я расскажу, как Игорь и Олег Плаксины творят чудеса. В том числе, поставляя материал «толстеньким».
      Известно, что фильм-сканеры и фильм-рекордеры — чрезвычайно дорогое удовольствие. Фирменные комплексы стоят более миллиона долларов, и не все даже большие западные киностудии могут позволить себе такую роскошь. Но не только дороговизна — отличительная особенность аппаратно-программных комплексов для кино — они еще и «работают» со своими форматами кадров, превосходящими привычные видеотелевизионные по размеру и глубине цвета.
      Пока многие студии ломают голову над тем, как решить проблему вывода компьютерной продукции на пленку, Плаксины это делают, пустив в ход имеющиеся подручные средства. В работу идет сразу позитив. Используя переделанный лентопротяжный механизм, каждый кадр проецируют на оптико-электронное устройство Kaiser Color Scando, которое в течение четырех минут превращает кинокадр в отдельный 24-битный RGB-файл с разрешением 3600 х 2700 точек. Иными словами, размер немного не дотягивает до высшего стандарта, принятого в Голливуде, но превосходит 2К и вполне приемлем для кино.
      Из-за возможных минимальных линейных перемещений изображения уже оцифрованные картинки стабилизируют в компоузере.
      Дальше над графикой колдуют «Бегемоты» или сами братья.
      Обратный процесс — перенос изображения на кинопленку — потребовал постановки серии опытов. Может быть, кто-то из вас догадался, что полученный при оцифровке кадр не соответствует стандарту Kodak Cineon. Следовательно, прямой возврат изображения, прошедшего компьютерные мытарства, будет заметен — произойдет, скорее всего, сдвиг всей цветовой палитры.
      Чтобы этого избежать, надо подобрать определенный тип пленки «Kodak» и хороший монитор, параметры которого можно точно настраивать и сохранять в файле. Какой компьютер будет при этом использоваться, особого значения не имеет. У Плаксиных стоит обычный PII-400 с ОЗУ 320 Мбайт с картой ввода/вывода miroVideo DC50 + miroVideo DV300 и дисками объемом 40 Гбайт. Здесь Игорь и Олег делают «шапки» для кинофильмов и ретушь. На столах еще несколько обычных «писюков». И никаких «монстров»!
      Когда компьютерная графика готова, подавать ее «к столу», т. е. переносить на кинопленку поручают иному агрегату. Главный узел — монитор. Это EIZO Flex Scan T67S, по убеждению Плаксиных, дающий хорошую равномерную экспозицию по всему полю. Разрешение на экране, достаточное для кино, но, по моему мнению, находящееся на самой грани допустимого, — 1600 х 1200 пикселей. Поскольку Игорь и Олег подобрали нужный «Kodak», то неожиданностей практически не возникает.
      Возвращаясь в студию к «Бегемотам», бросаю взгляд на «пещеру» Плаксиных. И тоска по улетевшим ребячьим годам плетется вслед за мной по коридору.

Прощание

      Последний день у «Бегемотов». Всем «стадом» просматриваем черновой материал для будущего фильма Сергея Овчарова. Особенно интересно при этом вертеть головой — сперва бросать взгляд на экран с кусочками готовых кадров, потом — на Мак, за которым «чистит зеленку» Сидоренко, потихоньку кляня осветителей, хромакей и наступившую дождливую питерскую осень. Да, эта новая работа не уступает «Фараону». А по объему компьютерной графики я не припомню чего-то подобного в России.

Размышления

      В чем же сила «Бегемотов»? Почему при воспоминаниях о них на радужные картины не падают темные крапины?
      В первую очередь потому, что «толстячки» не лукавят. «Мы такие, как есть». Честно ведут себя с партнерами, не раздувают щек. Не делают из компании фабрики, которая за деньги готова поступиться многим.
      «Бегемоты» делают себя сами.